Германия, готовясь к схватке за приобретение восточных территорий, в октябре 1936 года добилась создания оси Берлин – Рим, а 25 ноября 1937 года обеспечила создание германо-японского Антикоминтерновского пакта, к которому 6 ноября 1937 года присоединилась Италия. В секретном приложении к документу указывалось, что он направлен против СССР.
После оккупации Германией в 1936 году Рейнской области и активного вмешательства Германии с Италией в гражданскую войну в Испании, последовавшего аншлюса в марте 1938 года Австрии, Гитлер в сентябре 1938 года потребовал от Чехословакии передачи Германии Судетской области. Чехословакия, имевшая армию в 2 миллиона человек, состоявшую из 45 дивизий, 1582 самолётов, 460 танков, обладавшую современными пограничными укреплениями объявила 22 сентября 1938 года мобилизацию. В это время Англия и Франция «гаранты» Чехословакии оказали на неё давление согласиться с требованием Гитлера и подписать, ныне известное как предательское, Мюнхенское соглашение. При этом Франция, заключая соглашение с Гитлером заявила, что не станет оказывать помощь Чехословакии. В результате и СССР лишился возможности выполнить договор от 16 мая 1935 года о помощи Чехословакии, поскольку помощь была возможна лишь при участии Франции.
Оставшуюся в одиночестве Чехословакию поспешили разорвать стервятники, рядящиеся в одежды западной демократии. Судетская область отошла к Германии, Тешинская Силезия и железнодорожный узел Богемен – к Польше, а часть территории к Венгрии. Гитлер же, видя всемерное усиление Советского Союза, спешил осуществить свою главную цель, поход на восток, планируя начать войну против СССР не позднее конца августа 1939 года.
У нас в этот период началось перевооружение армии, что поставило перед Сталиным вопрос о заключении соглашения позволяющего оттянуть, очевидно, готовящееся Германией развязывание войны, против Советского Союза. Некоторую возможность для этого мог предоставить договор о мире между странами, который позволил бы СССР избежать одновременной войны на западе с Германией, а на Дальнем Востоке с Японией.
Следует отнести к разряду легковесного политиканства измышления, какие одно время стали модными в среде создателей необоснованных домыслов будто этим договором Гитлеру удалось усыпить бдительность Сталина, а тем паче, его обмануть.
Напомню, что в программной работе «Моя борьба» Гитлер ещё в 1925 году во всеуслышание заявил: «Мы направляем свой взор на страну, лежащую на востоке. Но ведя речь о новой земле, мы можем иметь в виду только Россию и верноподданные ей периферийные государства». Зачем же представлять Сталина, которого современники признали гениальным, глупее авторов выдвигающих теорию о его наивности?
Соединённые Штаты, в эти годы, испытывая жестокий экономический кризис, искали новый рынок сбыта. И Рузвельт 10 октября 1933 года телеграммой обратился к Калинину с предложением восстановить между двумя странами дипломатические отношения уже 16 лет прерванные по инициативе США, одновременно озаботившись поддержанием напряжённости между Японией и Советским Союзом. В дальнейшем соседние страны имели вооружённый конфликт на реке Халхин-Гол.
После захвата Гитлером без потерь промышленно развитой Чехословакии на его пути к границам «новой земли на востоке» оказалась Польша и прибалтийские государства, пятая колонна которых мечтала попасть в лоно немецкого фюрера. С Польшей дело обстояло сложнее, она сама, пусть безосновательно, претендовала на региональное лидерство в Европе.
По итогам первой мировой войны у немцев отторгли ряд территорий в пользу Польши. Но с приходом к власти Гитлера, между странами в1934 году был заключён договор в форме заявления, о ненападении друг на друга и разрешении споров мирными средствами. Поляки охотно сотрудничали с гитлеровской Германией, а немцы всячески успокаивали их заявлениями об отсутствии территориальных претензий, о чём поочерёдно высказались: 16 февраля 1937 года Геринг, 26 сентября 1938 года Гитлер, 25 января 1939 года Риббентроп. Одновременно Германией всячески поощрялись антисоветские настроения в Польше. Играя на жадности и националистических устремлениях поляков, с немецкой стороны делались заявления, что Украина, которую сами гитлеровцы стремились заполучить, должна входить в зону влияния Польши.
Усыпляя бдительность поляков, Гитлер 5 января 1939 года в беседе с министром иностранных дел Польши Ю. Беком заявил: «Наличие сильной польской армии снимает с Германии значительное бремя: дивизии, которые Польша вынуждена держать на русской границе, избавляют Германию от соответствующих дополнительных военных расходов». Как следствие, предложения СССР заключить региональный договор о взаимной защите от агрессии натолкнулись на нежелание со стороны Польши. Логика событий, из-за позиции западных стран и Польши, привела Советский Союз к заключению 23 августа 1939 года договора о ненападении с Германией, пакта Молотова – Риббентропа.
Гитлера выдвинув в 1939 году территориальные претензии полякам, потребовал у них Данциг. В связи с отказом удовлетворить требование усилил давление на страну со стороны Германии. В марте 1939 года, угрожая войной, добился от Литвы передачи Германии Клайпедского края граничившего с Польшей. О стремлении Германии присоединить Польшу, Риббентроп в бытность германским послом в Англию ещё в 1937 году сказал Черчиллю: «Германии нужно жизненное пространство для её всё возрастающего населения, поэтому она вынуждена поглотить Польшу и Данцигский коридор».
План «Вайс» нападения на Польшу Гитлер утвердил 11 апреля 1939 года, а 23 мая пояснил представителям командования вермахта: «Данциг отнюдь не объект, из-за которого всё предпринимается. Для нас речь идёт о расширении жизненного пространства на восток и обеспечении продовольствием, а так же решении балтийской проблемы».
О готовящемся нападении было известно правительствам европейских государств, и, конечно же, правительству Польши. Английский премьер-министр Чемберлен заявил в Палате общин о готовности Великобритании и Франции оказать помощь Польше в случае когда «будут предприняты какие-либо действия, которые представили бы собой явную угрозу независимости Польши». Но заключила военное соглашение с Польшей Великобритания только 25 августа 1939 года, выждав подписания германо-советского договора о ненападении.
Гитлер узнав о польско-британском соглашении под предлогом получения Поль-шей английских гарантий немедленно расторг с поляками договор о ненападении заключённый в 1934 году. Тогда даже руководители Польши поняли, угроза со стороны Германии возросла, и признали, что поляки не смогут защитить себя самостоятельно. Министр иностранных дел Польши Бек в беседе с первым заместителем министра иностранных дел СССР Потёмкиным В. П., обсуждая вопрос эффективности франко-английских гарантий, признал, что без поддержки СССР поляки себя не отстоят», а Потёмкин заметил, что: «СССР не отказал бы в помощи Польше, если бы она того пожелала».
17 апреля 1939 года СССР предложил Великобритании и Франции заключить пакт о взаимопомощи и представил 2 июня 1939 года проект соглашения, в котором указывалось, что участники пакта принимают на себя обязательство оказывать друг другу помощь при нападении на одну из договаривающихся сторон. Так же предусматривалось защищать Польшу, Бельгию, Грецию, Турцию, Румынию, Латвию, Эстонию и Финляндию в случае агрессии против них. Вполне очевидно, что проект должен был встретить всемерную поддержку Польши, однако правительство страны противодействовало заключению такого англо-франко-советского соглашения. В день приезда в Москву Риббентропа, 23 августа 1939 года, министр иностранных дел Польши Бек, направил своим диппредставительствам телеграмму с изложением позиции правительства, указав, что поляки предложили англо-французской делегации на переговорах в Москве свою обтекаемую формулировку. К тому же министр подчеркнул, что негативная позиция Польши относительно сотрудничества с СССР остаётся неизменной.
Несмотря на заявление сделанное Беку Французским послом в Варшаве Ноэлем, что над Польшей «нависла большая, чем над кем-либо другим, угроза, причём речь идёт о самом её существовании», поляки всё равно настаивали на своей антисоветской позиции. Ныне ту враждебность по отношению к СССР пытаются объяснить недальновидностью и ошибочностью поведения польского руководства, не учитывая, что национализм это не ошибка, а тип мышления.
Наряду с отказом от заключения тройственного антигитлеровского пакта существовали и договоры, создавшие Германии прочный тыл при движении на восток. Один из них заключённый между Великобританией и Германией 30 сентября 1938 года, предусматривал обязательство сторон никогда более не воевать друг с другом. Другой, такой же договор был подписан 6 декабря между Францией и Германией.
Тогда и Советский Союз заключил с Германией мирное обязательство воздерживаться от всякого нападения друг на друга, что следовало приветствовать, как благородное стремление миролюбивой державы поддержать мирные устремления двух ведущих европейских государств. Тем более, что Советская держава обладала силой и возможностями постоять за себя. К такому выводу после тщательного расследования событий и изучения существовавшей исторической ситуации пришёл Парламент нашей страны – Второй съезд народных депутатов СССР. В его постановлении от 24 декабря 1989 года «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года» определено:
«Съезд считает, что содержание этого договора не расходилось с нормами международного права и договорной практикой государств, принятой для подобного рода урегулирований». Этот договор в соответствии с нормами международного права «утратил силу в момент нападения Германии на СССР, то есть 22 июня 1941 года».
Мудрость любого руководства заключается в умении предвидеть события, поэтому в секретном протоколе от 23 августа 1939 года приложения к пакту Молотова – Риббентропа предусматривалось, что в случае прекращения существования Польши как самостоятельного независимого государства линия разграничения между договаривающимися сторонами пройдёт на несколько сот километров западнее советско-польской границы. Таким образом, в протоколе определялось положение будущей разграничительной линии, в случае, если не станет польского государства. Правомерность и необходимость такого действия признана даже ярым противником СССР и символическим защитником агрессивно-антагонистической по отношению к советскому государству довоенной Польши английским премьером У. Черчиллем, оценившим советскую политику «в тот момент, как в высшей степени реалистичную».
В результате мощного германского нападения польское правительство Мосьцицкого разбежалось, а главнокомандующий польской армией Рыдз-Смиглы 7 сентября бросил Варшаву. Польша, не получив реальной помощи со стороны «гарантов», противостоять вермахту не могла и вскоре капитулировала. Поэтому, как бы обидно не звучали слова Молотова «о не существовании польского государства», сказанные 31 октября 1939 года на заседании Верховного Совета СССР, они содержали суровую правду действительности и требовали адекватной реакции со стороны государства.
Известно, что государство определяют границы, наличие правительства, вооружённых сил, банковской и судебно-правовой систем, органов самоуправления. После крушения Польши под натиском вермахта ничего из перечисленных условий на польской территории не существовало. Советское правительство, ответственное за свою страну не имело права покорно ожидать приближения немецко-фашистских орд, к своим границам. 17 сентября 1939 года Красная Армия, учитывая сложившиеся реалии, была ими принуждена выти навстречу вооружённым силам Германии через территорию Польши. Это не было военной акцией, военных действий не проводилось: польские вооружённые силы не сопротивлялись, а немецкие войска в это время уже пересекли оговорённую в германо-советском протоколе линию разграничения.
Укажем, что ввод советских войск на территорию, обозначенную в секретном приложении имел огромное значение для защиты населения рухнувшего государства, оказавшегося в советской зоне. 200 тысяч евреев были спасены от газовых камер, а после 22 июня 1941 года нашли убежище от фашистов на территории СССР, а впоследствии и евреи бежавшие из прибалтийских республик.
Что касается советско-польского Договора о ненападении, заключённого 25 июля 1932 года и продлённого до 1945 года, то в статье 2 указано: «Если одна из Договаривающихся Сторон предпримет агрессию против другого государства, то Другая Сторона будет вправе, без предупреждения, денонсировать настоящий договор».
28 сентября 1938 года советское правительство заявило правительству Польши, что если её войска перейдут границу Чехословакии и займут её территорию, то правительство СССР на основании статьи 2 советско-польского Договора о ненападении «ввиду совершённого акта агрессии против Чехословакии вынуждено было бы без предупреждения денонсировать означенный Договор». Своим вторжением в Чехословакию Польша прекратила действие советско-польского договора о ненападении. К тому же, 28 ноября, отдел печати МИД Польши, разъясняя польскую позицию относительно этого договора, сообщил немецким журналистам, что «Польша в своей внешней политике всегда придерживалась той точки зрения, что участие Советского Союза в европейской политике излишне. Она и сегодня защищает эту точку зрения».
После того как Польша превратилась в германскую провинцию, в стране за годы оккупации погибло 6 миллионов человек, то есть одна шестая часть населения, но, несмотря на претензию считаться цивилизованной европейской страной, в отличие от Франции, осудившей пагубную политику своих руководителей, сегодняшние поляки вновь предпочитают искать виновных на стороне.
Напомним читателю, что именно СССР освободил Польшу от фашистской оккупации. При этом погибло полмиллиона советских воинов. Заметим, меньшее количество американских, а так же и британских солдат погибло за весь период участия США во второй мировой войне. Отстаивая интересы освобождённого соседа, Советский Союз обеспечил полякам существенное прибавление новой экономически развитой территории, создал современные вооружённые силы, даже удовлетворил их просьбу направить для укрепления польской армии Рокоссовского, одного из лучших маршалов страны победительницы.
Западные союзники на протяжении второй мировой войны стремились к сговору с Германией за спиной Советского Союза, как они это совершили за спиной Австрии, Чехословакии, Польши, Греции и других стран. При этом фашистская пятая колонна с самого начала и вплоть до окончания второй мировой войны постоянно действовала даже в среде правящих кругов западных держав. Официальная западная версия о Варшавском восстании, которое началось 1 августа 1944 года и которое стоило жизни четверти миллиона населения польской столицы, представляет собой одну из наиболее злостных антисоветских выдумок периода второй мировой войны. Она является примером грубой фальсификации истории. Пропагандистские трюки англосаксов разбиваются в прах при первом же сопоставлении с фактами. Польское эмигрантское правительство в Лондоне, и штаб Краевой Армии никоим образом не были намерены сотрудничать с продвигавшимися вперёд русскими войсками. Взоры польских фашистов в это время были направлены совсем в другую сторону. В течение многих лет существовала тайная «ось Берлин – Варшава». Возникновение её, видимо, относилась ко времени, когда Польша управлялась маршалом Пилсудским, которого огорчал конфликт между Германией и Польшей.
Существование многолетнего контакта следует отнести к тридцатым годам ХХ века, когда и немцы и поляки Пилсудского совместно занимались планами развала Советского Союза с помощью троцкистского заговора. С 1934 года Германия, Польша и Япония совместно занимались шпионажем в СССР. Датская газета «Демократен» выходящая в Орхусе, 14 сентября 1949 года привела разоблачение того, что адмирал Канарис предлагал в начале 1944 года поддержать подготовляемую польским эмигрантским правительством инсценировку Варшавского восстания. Канарис желал оказать содействие созданию антисоветской Польши как буферному государству между Советским Союзом и гитлеровской Германией. Однако Канарис вскоре был арестован и казнён за участие в заговоре покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, таким образом, превратившись в героя антинациста. Поэтому вернее всего будет предположить, что переговоры с Армией Крайовой и лондонским эмигрантским правительством Польши продолжал вести его преемник в Абвере полковник Георг Хансен.
Известно, что Хансен через подчинённого ему Ганса Гизевиуса состоял в 1944 году в непосредственной связи со своим американским коллегой Алленом Даллесом в Берне, под покровительством которого, в США процветало дочернее предприятие немецкой машиностроительной фирмы Роберта Боша, исправно приносившего прибыль Бошам. Предприимчивый начальник ОСС был одним из главных вдохновителей немецко-польского сотрудничества по подготовке варшавского восстания, с целью поставить у власти приспешников Краевой Армии, которая должна была затруднить продвижение советских армий в Центральную Европу и Германию. Даллес одновременно договаривался с участниками заговора 20 июля об открытии ими фронта на западе для оккупации всей Германии англосаксами. Это была главная тема переговоров Даллеса с князем Гогенлоэ.
Для Черчилля варшавское восстание тоже явилось новым вариантом военных планов создать барьер против продвигающихся советских войск. 24 мая 1944 года Черчилль сделал в Палате общин развёрнутое сообщение по поводу польских событий. Он заявил, что наши польские союзники, имея в виду эмигрантское правительство Польши в Лон-доне, героически сопротивляются немцам. В Лондоне, – сказал Черчилль, – я встречался с людьми, которые всего несколько дней тому назад прибыли из Польши и рассказали мне об этом. Они поддерживают связь с укрывшимся в Лондоне теперешним польским правительством, в распоряжении которого они находятся. Сообщение Черчилля о том, что это правительство издало приказ, чтобы подпольное движение не имело столкновений с русским войсками и поддерживало их, находится, по утверждению современника, датского исследователя вопроса и публициста Кая Мольтке, в откровенном противоречии с действительным положением вещей. Очевидно, пишет Мольтке, что Черчилль вёл переговоры с представителями Армии Крайовой, и темой этих переговоров была тактика Краевой Армии при вступлении Красной Армии на польскую территорию.
Бригадный генерал польской эмигрантской армии Леопольд Окулицкий, посланный из Лондона, привёз в Польшу последние директивы польского главного командования и польского эмигрантского правительства. Директивы предписывали, что в случае вступления русских войск в Польшу, следовало сохранять кадры Краевой Армии. Они должны быть разбиты на мелкие подразделения и нелегально действовать под руководством главной ставки.
Окулицкий сообщил: «Сосновский указал, что эта главная ставка должна руководить борьбой против русской армии. Инструкции должны быть переданы командующему Краевой Армией в Польше – генералу Бур-Комаровскому, что мной и было выполнено при первой же встрече с ним». В течение последующих недель была проведена коренная реорганизация всей Краевой Армии. Войска были разукрупнены и состояли из небольших групп по 60-65 человек. Устраивались новые склады оружия во всех частях Польши, и были организованы специальные местные центры для проведения актов саботажа и диверсий. Кроме того из «надёжных» людей формировались специальные террористические «карательные команды», которые должны были быстро ликвидировать всех неугодных им лиц и подготовить покушения на советских должностных лиц и командиров Советской Армии. Подпольная радиосвязь была децентрализована таким образом, что отдельные командиры Краевой Армии могли осуществлять непосредственную связь с эмигрантским лондонским правительством.
В таких условиях Красная Армия 22 июня 1944 года начала своё большое наступление на Центральном фронте, в результате которого немцам было нанесено сокрушительное поражение, а 24 июля был освобождён русскими войсками первый крупный польский город Люблин. 27 июля освобождён Белосток, фронт продвинулся к Висле. Польские отряды народных партизан под командованием М. Жимерского (псевдоним Роля) немедленно вступили в действие. 22 июля Национальный совет Польши, состоявший из представителей демократических партий, объявил в городе Холм восстановление независимой Польской республики. Был сформирован Польский Комитет Национального Освобождения, который позднее установил своё место пребывания в городе Люблине. Польские дивизии генерала Сигизмунда Берлинга, которые входили в состав Красной Армии, поступили в распоряжение штаба Роля-Жимерского и штаб стал центром народной армии созданной из польских партизан и переданных Красной Армией польских дивизий.
Так завершилась первая фаза наступления Красной Армии, которая в течение шести недель, с непрерывными боями продвигаясь вперёд, преодолев 500-600 километров от Смоленска до Вислы, на которой располагались наиболее укреплённые на всём восточном фронте позиции немцев. Было очевидно, непрерывно наступавшей армии предстоит передышка для организации тыла и перегруппировки войск. На варшавском фронте наступило временное затишье. На это затишье и рассчитывал командующий польской Краевой Армией, когда приказал начать вооружённое восстание в польской столице 1 августа 1944 года в 17 часов. Задачей Краевой Армии было затруднить дальнейшее продвижение русской армии в Польше.
За день до восстания в приказе Бур-Комаровского от 30 июля 1944 года указывалось: «Советский Союз стремится самостоятельно решить все польские проблемы, и это находится в полном согласии с политическими установками Советского Союза. С одной стороны русские войска являются могучим союзником против немцев, но с другой стороны, они опасны, поскольку они могут сломить нашу принципиальную и независимую позицию…».
Приказом запрещались «необдуманные» контакты с советским командованием». Такой контакт мог быть установлен только в особом случае – «в случае крайней тактической необходимости». Указывалось, что командиры Краевой Армии «не могут брать на себя, каких бы то ни было долгосрочных обязательств». Запрещалось вести какие-либо политические переговоры «так как разногласия во взглядах между поляками и русскими настолько велики, что всякие переговоры были бы бесцельны».
Сталин от 5 августа 1944 года информировал Черчилля, что Краевая Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называются дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни танков. Я не представляю, – писал маршал, – как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию «Герман Геринг».
В это же время Бур-Комаровский считал своей главной политической задачей дискредитацию советского правительства и командования Красной Армии в глазах польского населения и ещё больше в глазах общественности Западной Европы. Несмотря на то, что советское командование не было даже информировано о предстоящем восстании и не имело никакого соглашения с Краевой Армией о координации действий с частями Красной Армии, реакционное польское радио лицемерно жаловалось на то, что Краевая Армия в Варшаве не получает сколь-нибудь значительной помощи от русских. В результате, преступная политика польских фашистских генералов организовавших авантюру в Варшаве стоила населению города огромных и совершенно ненужных жертв.
В то же время Сталин не уклонялся от попыток наладить сотрудничество с лондонскими поляками. В письме от 8 августа адресованном Черчиллю он писал: «Хочу информировать Вас о встрече с Миколайчиком, Грабским и Ромером. Беседа с Миколайчиком убедила меня в том, что он имеет неудовлетворительную информацию о делах в Польше».
Черчилль ответил 10 августа, что он весьма обязан Сталину за его телеграмму о поляках и очень рад, что он сблизили обе стороны. Английский премьер сообщил, что польские лётчики предприняли новую попытку доставить ещё некоторое количество боеприпасов в Варшаву, а так же очень рад слышать, что Красная Армия сама посылает вооружение восставшим.
Здесь следует уточнить факт помощи восставшим со стороны их друзей английских вооружённых сил. Некоторое количество помощи иногда сбрасывалось и английскими лётчиками. Грузы, в целях безопасности для самолётов, сбрасываемые с высоты недосягаемой для вражеских зениток, в основном разбивались при падении или попадали в руки немцев. Американцы вообще отказались от оказания помощи варшавянам.
16 августа 1944 года Сталин сообщил Черчиллю: «После беседы с Миколайчиком я распорядился, чтобы Командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв. При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию.
22 августа Сталин довёл своё мнение письмом Черчиллю и Рузвельту, указав, что с военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, так же весьма не выгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Советские войска делают всё возможное, чтобы сломать эти контратаки гитлеровцев и перейти в новое широкое наступление под Варшавой. Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков.
6 сентября 1944 года Польский комитет национального освобождения в Люблине, осуществил одно из наиболее прогрессивных мероприятий в польской истории ХХ столетия. О нём с одобрением отозвался даже Рузвельт. Был издан декрет о широкой аграрной реформе в освобождённых районах Польши. Реформа положила конец господству в стране 6 тысяч семей польских магнатов и 19 тысяч крупных польских помещиков распоряжавшихся 45 процентами земель, причём лучших пахотных угодий. Но и в этом решении народного правительства реакционеры вновь узрели вину Красной Армии.
Вместе с тем, в сентябре, когда Красная Армия сражалась, чтобы облегчить положение населения Варшавы, обнаружилось, что руководители Краевой Армии не были расположены принять русскую помощь. Они отнюдь не стремились соединиться с русскими. Более того, когда 11 сентября части Красной Армии совместно с дивизией Берлинга нанесли сильный удар на центральном участке фронта под Варшавой и 14 сентября первые советские подразделения заняли предместье Варшавы – Прагу, события приняли неожиданный оборот.
17 сентября, когда операции по освобождению Варшавы были в полном разгаре, подразделения Армии Крайовой начали производить систематические нападения на линии связи Красной Армии, в соответствии лондонскими инструкциями привезёнными генералом Окулицким. В этот же день бандиты Армии Крайовой, согласно инструкциям Бур-Комаровского и Окулицкого провели массовые акции саботажа, диверсий и убийств на Западной Украине и в Западной Белоруссии. Были организованы крушения поездов, подрывы мостов, грузовиков, поджоги, порча железнодорожных путей. Все эти акты производились с целью парализовать подвоз снаряжения Красной Армии пробивающейся для спасения от истребления жителей Варшавы. Вину за содеянное планировалось возлагать на украинских и белорусских националистов. Одновременно началась кампания по осуществлению убийств из-за угла солдат и офицеров Красной Армии, и ведущих польских работников вновь избранных органов власти.
Только с июля 1944 года по 25 мая 1945 года в тылу Красной Армии жертвами фашистских банд пали 95 офицеров, 134 человека младшего командного состава и 364 солдата, были ранены 219 советских военнослужащих. Такой же террор был развязан в отношении гражданского населения.
Помешав Красной Армии в освобождении Варшавы, Бур-Комаровский договорился с разрушителем польской столицы немецким генералом фон дем Бахом о капитуляции Краевой Армии. Бур-Комаровский согласился с требованием немцев, чтобы два подразделения – Краевой Армии участвовали в подавлении восстания и истреблении тех, кто будет продолжать сопротивление или сделает попытку пробиться к Красной Армии.
Подразделения Народной армии Польши вследствие этого предательства понесли огромные потери. Всё же небольшой группе под командованием полковника Станявского, удалось пробиться к позициям Красной Армии в предместье Варшавы – Прагу.
С 1 октября обязанности главнокомандующего Краевой Армией стал исполнять генерал Леопольд Окулицкий. Реорганизованной подпольной организацией «Независимость», созданной из остатков Краевой Армии была развёрнута вооружённая борьба против Советского Союза.
Англосаксонские союзники совместно с Лондонским эмигрантским правительством затеяли двойную игру, с одной стороны ведя с Москвой и Люблинским правительством переговоры, с другой стороны Краевой Армии были даны директивы, оказывать Красной Армии вооружённое сопротивление. Главным занятием Краевой Армии был саботаж, террор и шпионаж. «Армия» превратилась в один из важнейших рычагов антисоветской разведывательной деятельности англосаксов.
Окулицкий рассказал, что согласно полученных из Лондона директив от генерала Копанского в Польше сохранялся штаб Краевой Армии, её командный состав, деньги, вооружение и снаряжение для вооружённой борьбы против временного правительства и Красной Армии. Красная Армия объявлялась оккупационной армией.
В декабре были приняты решения о методах выполнения полученных директив. Таким образом, Лондонское эмигрантское правительство Польши и руководители Краевой Армии считали себя в состоянии войны с Красной Армией.
В ходе политической борьбы, по мере приближения победы англо-советские отношения по польскому вопросу принимали всё более острый характер. Однако, на Крымской конференции глав трёх союзных правительств Сталин во время личной беседы с британцами полностью снял их надуманную «обеспокоенность» вопросом, якобы, отсутствия у Черчилля возможности собирать достоверную информацию о положении в Польше.
Вот выдержки из записи 10 февраля беседы Сталина с Черчиллем и Иденом в присутствии Молотова, Павлова, Бирса.
Черчилль заявил, что он не знает, что происходит в Польше, и в отношении информации о событиях там, он зависит от милости польского правительства. В результате чего поляки в Лондоне широко распространяют свои версии в парламенте. Как он может защитить общее положение, если он не осведомлён о действительном положении в Польше?
Затем сказал, что его могут спросить в парламенте, может ли он послать людей в Польшу, и ему придётся дать отрицательный ответ. Это будет содействовать распространению польских сплетен в Англии.
Сталин заметил, что у де Голля есть свой представитель в Люблине и поинтересовался, может быть, британскому правительству направить такого же представителя в Польшу. Можно, наконец, послать в Польшу корреспондентов. До сих пор британское правительство не ставило этого вопроса перед Советским Правительством. Он думает, что, если такой вопрос будет поставлен, то поляки не будут возражать.
Черчилль заявил, что хотел бы послать в Польшу ответственных лиц.
Сталин поддержал это предложение, сказав, что если Черчилль не боится обидеть поляков в Лондоне, то лучше всего британского представителя следует послать в Люблин в официальном качестве.
Черчилль тут же отступил, заявив, что это можно будет сделать при условии достижения соглашение об образовании нового Польского правительства, а Иден заявил, что после признания нового правительства британское правительство, хотело бы послать в Польшу своих ответственных лиц. Что касается посылки корреспондентов, то это больше того, о чём он и, Черчилль, просят.
Сталин указал, что у британского правительства будет аккредитован посол в Польском правительстве и поинтересовался, желают ли Черчилль и Иден послать своих представителей до образования польского правительства. На это Иден ответил, что британское правительство хочет это сделать после образования Польского правительства. Из чего можно сделать вывод, что вопрос об информированности англичан на самом деле не является для них столь уж острым.
Сталин уточнил, что соглашение о британском представителе в Польше подразумевается. У британского правительства будут и посол и сотрудники в Польше.
Иден поинтересовался, будет ли посол пользоваться свободой передвижения в Польше, и Сталин заверил, что командование Красной Армии не будет мешать свободе передвижения посла. Что же касается польского правительства, то с ним можно будет переговорить. Тут же последовало заявление Идена, что он очень хочет включить в соглашение такую формулу: «… и обменяться послами, по докладам которых соответствующие правительства будут осведомлены о положении дел в Польше». Сталин ответил, что готов принять предложенную формулу.
Получается, все «крайне трудные» по выражению Черчилля вопросы оказались легко решёнными и согласованными к обоюдному удовольствию сторон. Более того, оказалось, что Черчилль с Иденом не так уж спешат получать достоверную информацию и готовы дожидаться создания нового польского правительства. Но Черчилль не был бы Черчиллем, если бы не искал способов получить желаемое. Через два с половиной месяца он известил Сталина, что в «новое» правительство «реорганизованное на более широкой демократической основе должно быть превращено правительство Берута. Кандидатуры лиц, которые должны быть приглашены из Польши и из-за границы, предложены американцами и англичанами. «Позабыв» о февральском отказе послать в Польшу английских информаторов до образования нового правительства Польши, премьер Великобритании вновь «жалуется» на свои трудности из-за разного рода слухов, исходящих из Польши. Не делая никаких информационных запросов Советскому правительству, он лицемерно пишет, что Сталин не даёт никакой информации и ни ему, ни американцам не разрешается послать кого-либо в Польшу с тем, чтобы можно было им самим установить ис-тинное положение дел. При этом Черчилля не устраивает предложение Сталина образовать польское правительство по югославскому примеру, на базе правительства действующего в стране.
Сталин ответил 4 мая, что его предложение признать югославский пример за образец для Польши Черчилль склонен рассматривать как отказ от процедуры создания Польского Правительства Национального Единства. С этим положением нельзя согласиться. Югославский пример показывает путь наиболее целесообразного и практического решения вопроса об образовании нового Объединённого правительства, когда в качестве базы для этого берётся правительственный орган, осуществляющий в стране государственную власть.
Что касается Польши, то эта особенность, как соседнего Советскому Союзу государства, и требует, чтобы будущее Польское Правительство на деле стремилось к дружественным отношениям между Польшей и СССР.
Мы не можем поэтому удовлетвориться тем, чтобы к делу образования будущего Польского Правительства были привлечены люди, которые по словам Черчилля, «не являются решительно настроенными против русских», или чтобы от такого участия были устранены лишь те, которые, по его (Черчилля) мнению, являются «лицами крайне не-дружелюбными по отношению к России». Оба эти критерия Советский Союз не могут удовлетворить.
Я должен, – пишет Сталин, – особо остановиться на пункте Вашего послания, где говорится об аресте 15 поляков, о депортациях и т. д.
Могу сообщить Вам по этому поводу, что упоминаемая Вами группа поляков, состоит, не из 15, а из 16 человек. Эту группу возглавляет известный польский генерал Окулицкий. Об этом польском генерале, который тоже «исчез» вместе с 15 другими «исчезнувшими» поляками, английская информация намеренно умалчивает, ввиду его особой одиозности. Но мы не намерены умалчивать об этом. Эта группа в 16 человек во главе с генералом Окулицким арестована военными властями советского фронта и находится под следствием в Москве. Группа генерала Окулицкого и прежде всего сам генерал Окулицкий обвиняются в подготовке и совершении диверсионных актов в тылу Красной Армии, а также обвиняются в содержании нелегальных радиопередаточных станций в тылу наших войск, что запрещено законом. Все члены группы или часть из них, в зависимости от результатов следствия, будут преданы суду. Так приходится Красной Армии защищать свои части и тыл от диверсантов и нарушителей порядка.
Как видно из Вашего послания, Вы не согласны считаться с временным Польским Правительством, как с основой будущего Правительства Национального Единства, и не согласны отвести ему в этом Правительстве то место, которое оно должно занять по праву. Должен откровенно сказать, что подобная позиция исключает возможность согласованного решения по польскому вопросу.
Невозможность привести интересы Англии и Советского Союза к общему знаменателю привела в итоге к поражению англосаксонских протеже и вместе с ними Англии и Соединённых Штатов на политической арене в Польше освобождённой от немецко-фашистского ига Красной Армией. Политическая победа в англо-российском споре осталась за главным победителем во второй мировой войне – Советским Союзом, и левыми силами народной демократии в Польше. 1 января 1945 года Люблинский Комитет Народного Единства провозгласил себя временным правительством Польши, после чего, 5 января новое Польское правительство было признано Союзом Советских Социалистических республик как законное правительство Польши. В дальнейшем последовали признания польского правительство Соединёнными Штатами, Англией и другими странами. Лондонское польское правительство в изгнании утратило свои полномочия. Между Советским Союзом и Польской Народной Республикой впервые за многие десятилетия установились не просто мирные, а дружественные, плодотворные отношения свободных демократических независимых равноправных союзных государств.
Действительный член академии исторических наук Юрий Иванович Грачёв
Опубликовано в «Красной Звезде» 25.07.2015, с.3